“Я остаюсь в Любавичах!”

Получив опыт учебы в йешиве “Томхей Тмимим”, Рабби Авраhам Дризин в течение многих лет руководил хабадскими йешивами в СССР, а после переезда в Землю Израиля помог организовать йешиву в Кфар Хабаде.

В своих воспоминаниях он продолжает рассказывать о том, что его поразило в атмосфере Любавичей в годы его учебы.

 

Продолжение. Часть 1 >>>

Первый Шабат

… После того, как меня приняли, я пошел посмотреть на йешиву. Она была разделена на три части: зал – для старших (“бахурим”), шиурим – для молодых и хедеры для мальчиков моего возраста.

Я вошел в зал и увидел, что у всех бахурим были бороды (до этого мне никогда не приходилось видеть ребят, которые бы отпускали бороду до свадьбы). А еще я сразу обратил внимание, что выглядели они очень потрепано. Хотя я вырос не в самой богатой семье, у меня были приличные костюмы, а на бахурим было жалко смотреть.

Я так расстроился, что решил вернуться домой. Но с другой стороны, я был одним из немногих, кто прошел жесточайший отбор, и это помешало мне сбежать немедленно. Я подумал, что я не могу уехать, не побыв здесь хотя бы несколько дней. А потом, решил я, отправлюсь обратно в Миор.

Что и говорить, в те дни я еще не успел проникнуться атмосферой Любавичей!

Мой близкий друг по имени Шмуэль, который приехал со мной в Любавичи, так и не смог приспособиться к такому явному пренебрежению материальным. Я помню, он написал в письме своему отцу: “Надеюсь скоро выбраться из этого плавильного котла…”. После короткого пребывания он действительно оставил Любавичи.

Дни шли, и наступил Шабат. В Шабат уроки не проводились. Определенный порядок для учеников йешивы был только днем.

В шесть вечера я зашел в зал, и увидел потрясающее, невиданное зрелище. Десятки бахурим в этот (относительно) поздний час все еще молились! Я увидел, что они полностью погружены в молитву. Помню, что среди них был Илель Почепер, высокий и приятный парень. Его глаза были закрыты и он пел, находясь в состоянии глубокого погружения. Меня поразили и мелодия, и исполнитель. Никогда не забуду этот нигун.

В этот момент я решил: я остаюсь в Любавичах! Я ни разу не пожалел об этом решении.

Начало новой жизни

Как я говорил, меня приняли в хедеры, на урок р. Йехиэля Комиссара. Он давал очень глубокие уроки, и они меня покоряли.

Для мальчиков моего возраста не было общежития. Те, кто получал деньги от родителей, предпочитал мог снять жилье, а все остальные столовались у местных жителей, каждый раз в новом доме.

Мои родители присылали мне шесть рублей в месяц. Это были большие деньги. На них я снимал комнату вместе с некоторыми другими ребятами. Среди нас находился парень постарше, он был нашим “вожатым”.

Но продолжалось это недолго. Когда началась первая мировая война (1914-1918), Миор и многие соседние города оказались отрезанными от России и стали частью Польши. Я и мои родители оказались в разных странах, деньги перестали приходить, и мне пришлось начать жить по-новому.

Воспоминания р. Авраама Дризина приводятся по тексту, напечатанному к бар-мицве его пра-правнука, Йеуды-Лейба Дризина. Продолжение следует.